Древний игрок в поло
Кратко
22 июня 2020 г.
В коллекции Бийского краеведческого музея имеются вещественные свидетельства тесной дружбы и сотрудничества молодой Китайской Народной Республики и Советского Союза вначале 1950-х гг.
Сегодня мы познакомимся с вами с одной такой вещью, которая была подарена музею Обществом китайско-советской дружбы в городе Лоян и посольством КНР в СССР.
Это сделанная из гипса с изумительной точностью копия одной из скульптур эпохи правления династии Тан (618 – 907 гг.).
Автор скульптуры, как указано в музейной книге поступлений, мастер Чао Сян-жу.
Скульптура «Всадник на лошади» представляет собой композицию, изображающую скачущую лошадь и сидящего на ней верхом всадника, выполняющего сложное акробатическое упражнение. Тело лошади покрыто ковриком-потником с окантовкой в виде кругов с точкой и чепраком светлого цвета с точечной окантовкой. Сверху надето седло светло-коричневого и белого цвета с высокими луками.
От седла вниз спущены стремена. На крупе сбруйные ремни с тремя шишкообразными подвесками зелёного цвета с каждой стороны. Спереди на ремне пять шишкообразных подвесок коричневого цвета. Задние ноги лошади откинуты назад, передние – выдвинуты вперёд.
К сожалению, сейчас ноги отколоты и требуют реставрации. На голове лошади грива в виде зубчатого гребня. Сама голова склонена вниз и чуть в сторону. Поза всадника неестественна: левая рука поднята вверх, правая опущена вниз, левая нога вставлена в стремя, правая согнута в колени и направлена вверх, в сторону крупа лошади. На всаднике халат зелёного цвета, подпоясанный поясом, штаны светло-зелёного цвета и светлые туфли с остроконечными загнутыми носками. На голове головной убор чёрного цвета с двумя остроконечными выступами спереди. Лицо всадника азиатского типа, выражает напряжённую экспрессию.
Можно предположить, что, скорее всего, в скульптуре запечатлён один из игроков в поло.
Эта игра английских аристократов на самом деле впервые появилась в Древнем Иране. В начале танской эпохи или немного раньше поло проникло из Ирана в Китай. Игра называлась просто «битьё мяча». Играли в неё изогнутыми клюшками, концы которых имели форму полумесяца, а воротами служили сетчатые мешки. В поло играли императоры, придворные, дамы и даже учёные, а во дворце существовало специальное поле для этой игры.
Мы не знаем точно, какие лошади в танском Китае считались лучшими для поло. Можно предположить, что самые лучшие животные для этой игры доставлялись из тех стран, где увлекались поло, таких, как Туркестан и Иран. Тибетцы тоже слыли чрезвычайно искусными игроками в поло.
Лошади имели чрезвычайное значение для танских правителей. Высокое положение и далеко простиравшееся среди народов Азии могущество династии Тан зависели в значительной степени от наличия у Китая множества лошадей для того, чтобы перемещать воинов и припасы в борьбе против подвижного неприятеля, в особенности против кочевых народов. Тезис о полной зависимости государства от того, насколько велико у него число боевых коней, открыто провозглашался в «Истории Тан», где в связи с гибелью от мора ста восьмидесяти тысяч государственных лошадей сказано: «Лошади — это военная готовность государства. Если Небо отнимет эту готовность, государство начнет клониться к упадку».
Но, пожалуй, для властителей Китая благородство этих животных ещё больше было связано с их особым священным статусом, чем даже с их действительной полезностью. Китайская традиция приписывала коню святость, наделяя его чудесными свойствами и несомненными знаками божественного происхождения. Древний миф провозглашал коня родственником дракона, близким к таинственным силам воды.
Все замечательные кони вроде скакуна благочестивого Сюань-цзана, который, согласно поздней легенде, доставил из Индии священные буддийские сочинения, считались аватарами дракона, а все высокорослые кони, имевшиеся у китайцев, назывались в древности просто драконами.
Цзюнь — китайское обозначение любой отменной чистопородной лошади — часто подразумевает сверхъестественное происхождение или таинственное родство с божественными конями Запада и даже — как метафора — могло обозначать какого-либо героя из людей.
Изображение в искусстве этих необычных, наделённых, как ангелы, крыльями лошадей, сопровождавших великого царя через пустыни священного Куньлуня, было важной темой в фантастическом искусстве средневекового Китая. Их гротескными изображениями, написанными в V в., дорожили танские знатоки. Чтобы объяснить странный вид этих коней, ссылались на то, что все святые мудрецы древности, даже сам Конфуций, тоже не выглядят как обычные люди. Божественные создания, будь то люди или кони, не только, по сути, были неземными и сверхъестественными созданиями, но и выглядеть должны были соответственно.
Статуи таких божественных лошадей мы сейчас можем видеть в мавзолее Цяньлин императора Гао-Цзуна (628-683 гг.) в 80 км к северу от современного города Сиань.
В мавзолее кроме императора похоронена его жена - императрица У-Цзетянь (624-705 гг.). Эта женщина сумела войти в историю, став первым китайским императором женского пола, в 690 году У-Цзетянь провозгласила себя дочерью Будды и официально приняла титул правителя Китая. По сути, именно она возвела большую часть построек в мавзолее Цяньлин.
Именно здесь в «Аллее духов» можно видеть большое количество скульптур танских коней, в том числе и крылатых.
Как и большинство императорских гробниц в Китае, мавзолей Цяньлин не вскрывается и не исследуется учеными. Была предпринята только одна попытка проникнуть внутрь в 1958 году.
Тогда обнаружили нисходящий коридор, ведущий вглубь горы, но дальнейших изысканней не последовало.
В Китае принято чтить покой древних императоров, поэтому на исследования императорских гробниц китайские ученые идут с большой неохотой.
Надо сказать, что искусство Китая в период династии Тан достигает необычайных высот, особенно скульптура. Скульптуры буддийских святых в пещерных монастырях приобрели большую пластичность, например, скульптура Будды Вайрочаны в Лунмыне, 672-676.
На стенах храмов появилось много бытовых сюжетов, исполненных в старинной технике рельефа, но тесно связанных с реалистическим восприятием мира. Особой пластичностью отличаются скульптуры Дуньхуана, вылепленные из лёссовой глины. Здесь можно видеть и страшных духов - охранителей входов, свирепо топчущих злых демонов, и ярко раскрашенные, полные земной красоты фигуры круглолицых юношей-бодхисатв или светских дарителей храма в роскошных одеждах, с цветами в руках. Погребения императоров, как и монастыри, украшались рельефами, представляющими не только буддийские божества, но и реальную жизнь при дворе. Сохранилось и шесть каменных плит с изображениями лошадей императора Тай-Цзуна. Они выполнены с таким пластическим совершенством, что в их породистых мордах ощущается трепет живых мускулов, а в стремительном беге - напряжение и грация.
Первые упоминания о лошадях-драконах Запада восходят ко II в. до н.э., когда ханьский император У-Ди, стремясь утвердить свою божественность и обеспечить бессмертие — то с помощью волшебной пищи, приготовленной алхимиками, то выполнением сложных даосских обрядов, — страстно мечтал об упряжке неземных коней, которые доставили бы его на небеса.
Предание о лошадях, рождённых из воды, было известно в различных частях Туркестана. Например, в Куче, когда в VII в. этот город посетил Сюань-цзан, перед одним из храмов имелось «озеро драконов»: «Эти драконы, изменяя свой облик, соединяются с кобылицами. Их потомство — порода диких лошадей [«лошади-драконы»], трудная для приручения и свирепого нрава. Но потомки этих лошадей-драконов становятся послушными». Этот рассказ, должно быть, имеет истоки где-то западнее, в иранских странах, где и в изобразительном искусстве, и в мифах крылатые кони были хорошо известны. Даже длинноногие и поджарые лошади «таджиков» (даши), т.е. арабов, считались рождёнными от соединения драконов с кобылицами на берегах «Западного моря».
Во времена У-Ди божественных лошадей — «потеющих кровью» коней, славившихся и на Востоке и на Западе - китайцы помещали на Яксарте, в Фергане. И весьма вероятно, что посланник Китая, открывший во II в. до н.э. пути на Запад, знаменитый Чжан Цянь, был на деле личным посланцем императора, которому было доверено найти этих чудесных коней. Их появление открыло бы для ханьского Китая «век дракона».
Хотя Чжан Цянь и не сумел привезти этих коней, уже, по крайней мере, ко II в. до н.э. китайцы располагали красивой и статной лошадью западной породы, которую они отождествляли с легендарными лошадьми-драконами. И пускай у них не было крыльев, но они имели «стать, созданную для крыльев дракона». Эти лошади были больше монгольских низкорослых лошадок и их одомашненных разновидностей, распространённых в Китае. Но вряд ли они были крупными боевыми конями. Скорее это были животные нежного сложения, содержавшиеся для ритуальных целей. Зоологическое определение этих чудо-коней остаётся невыясненным. Они описывались одним авторитетным специалистом как «арианские кони» — крупная и сильная порода, известная в древности в прикаспийских областях. Вероятно, их потомков можно распознать в современных туркменских конях.
На севере Поднебесной жили тюркские народы — главный источник лошадей для танского Китая. Они поставляли подвижную и ловкую породу, близкую к роду древних тарпанов, стойкую к долгим переходам и не имеющую себе равных в охоте, давным-давно прирученную древними хозяевами степей — сюнну.
Тюркские лошади настолько были важны для Китая, что гордым китайцам приходилось идти на разные мелкие унижения, чтобы заполучить этих крайне необходимых им животных. В одном случае, в первые годы правления династии, китайский принц унизился, явившись лично к тюркскому хану, в его отдалённую ставку. Там его встретили, выказав надменность и высокомерие. Только после того, как принц представил свои богатые дары (среди них наверняка были куски шёлка и кувшины с вином), приём сразу же стал торжественным и тёплым, а к танскому двору было послано ответное посольство с табуном лошадей.
Были и другие мелкие уступки, на которые приходилось идти в отношениях с тюрками. Не всегда была необходимость в вещественных подарках, для того чтобы вызвать ответный дар — желанных породистых лошадей. Когда зимой 731/32 г. могущественный владыка Бильге-каган отправил в танскую столицу пятьдесят первоклассных лошадей, тот дар имел характер благодарственного приношения. Младший брат этого кагана незадолго перед тем умер, и артель из шести китайских художников отправилась в степной войлочный город, где воспроизвела облик умершего царевича, до слёз растрогав тюркского владыку. И табун — щедрый подарок кагана — последовал за удачливыми мастерами в Китай.
Так, тем или иным путём, тюркские народы севера понуждались посылать в императорские загоны огромные количества лошадей, иногда до пяти тысяч разом.
[Шефер Э. Золотые персики Самарканда. Книга о чужеземных диковинах в империи Тан.: М., серия Культура народов Востока, 1981 г.]
И ещё некоторые соображения об игре в поло, сюжет из которой запечатлён в нашей скульптуре.
Это сейчас мы воспринимаем эти состязания как спортивную игру, азартное зрелище для зрителей, оплативших билеты на стадион, или ипподром.
В древности всё было немного иначе: зрителями были не только люди, но и существа несколько иного онтологического статуса…
«Спортивные игры преследовали несколько целей. Во-первых, они представляли собой своего рода жертвоприношение богам, захватывающее зрелище, пиршество для глаз не только смертных, но и бессмертных зрителей действа». [Дугарова Р.Д. Традиционный спортивный праздник "Эрын гурбан наадан" ("Три игрища мужей") и его место в культуре бурят, 2004 г.]
Многочисленные письменные источники и этнографические данные свидетельствуют о том, что спортивные игры в родовых обществах имели значение магического ритуала, имеющего целью обеспечить плодородие земли, ежегодное обновление природы.
А учитывая тот факт, что изобретшие игру поло персы имели не менее возвышенные сакральные представления о лошади, чем древние китайцы, напрашивается мысль, что игра могла быть не просто игрой.
Известен древний ведический ритуал Ашвамедха – жертвоприношение коня, символизировавшего собой само солнце.
Ещё более интересную подсказку даёт нам Г.М. Бонгард-Левин в своей знаменитой книге «От Скифии до Индии. Древние арии: мифы и история»: «У античных авторов сохранился интереснейший рассказ о том, каким же образом именно Дарий получил права на престол. После убийства самозванца заговорщики стали решать, кто из них должен стать царем. Ни один не хотел уступить другому. Наконец все же договорились разрешить спор: на заре следующего дня претенденты должны были верхом выехать в условленное место (как указывает Помпей Трог, у царского дворца), и тот, чей конь заржет первым при восходе солнца, получит верховную власть. Успех сопутствовал Дарию, он стал царем Ахеменидской державы. «Милостью» верховного бога называет свое вступление на престол сам Дарий: Ахурамазда — великий бог небесного свода — вручил ему царство, сделал его повелителем и законодателем, передав ему обширную землю, когда на ней господствовали вражда и волнения, чтобы именно он установил порядок на земле и благоденствие для людей. Так заявляет в своих надписях царь Дарий».
[Бонгард-Левин Г.М., Грантовский Э.А. От Скифии до Индии. Древние арии: мифы и история.- М., Мысль, 1983]
https://www.bulgari-istoria-2010.com/booksRu/Skifia_India.pdf
Конь/лошадь выступает прямым проводником воли верховного божества!!!
У родственных персам скифов он был ещё и психопомпом (ψυχοπομπός) – проводником душ умерших в мир иной.
До сих пор поло считается элитарной игрой преимущественно членов королевских и царских фамилий. Многие соревнования носят весьма закрытый характер. Быть может, победитель этой игры в древности получал нечто большее, чем симпатии зрителей?
